Уважение и Любовь, их взаимосвязь.

Вот так это видит Эрих Фромм:

Уважение — это не страх и благоговение, это способность видеть человека таким, каков он есть, осознавать его уникальную индивидуальность…

Я хочу, чтобы любимый мною человек рос и развивался ради него самого, своим собственным путем, а не для того, чтобы служить мне.

Если я люблю другого человека, я чувствую единство с ним, но с таким, каков он есть, а не с таким, как мне хотелось бы, чтоб он был, в качестве средства для моих целей.

Просмотр рекламы на сайте — ваша благоДАРность за информацию ))





ЛЮБОВЬ – ОТВЕТ НА ПРОБЛЕМУ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО СУЩЕСТВОВАНИЯ

Любовь – это активная заинтересованность в жизни и развитии того, к кому мы испытываем это чувство.

Где нет активной заинтересованности, там нет любви. Данная аксиома прекрасно отражена в притче об Ионе. Бог повелел Ионе пойти в Ниневию предупредить ее жителей, что они будут наказаны, если не сойдут со своих пагубных путей. Иона, будучи человеком с обостренным чувством справедливости, но не любви, отказался от этой миссии, так как боялся, что люди Ниневии раскаются и Бог простит их. В дальнейшем при попытке к бегству он очутился в животе кита, что символизирует состояние изоляции и замкнутости. Туда он попал из-за недостатка человеколюбия.

Но Бог спасает его, и Иона идет в Ниневию. Он проповедует жителям то, что Бог поведал ему, и случается все то, чего он опасался. Люди Ниневии раскаиваются в своих грехах, исправляют пути свои, и Бог прощает их, решая не разрушать город. Иона сильно рассержен и разочарован, он хочет, чтобы восторжествовала справедливость, а не милосердие.

Наконец он находит некоторое успокоение в тени дерева, которое Бог вырастил, чтобы защитить Иону от солнца. Но когда Бог заставляет дерево увянуть, Иона впадает в уныние и выражает Богу недовольство. Бог отвечает: «Ты жалеешь растение, ради которого не трудился и которое не растил, которое за одну ночь само выросло и за одну ночь погибло. А я не должен спасти Ниневию, этот большой город, в котором кроме множества скота еще более шести тысяч человек, правая рука которых не ведает, что творит левая?» Ответ Бога Ионе должен быть понят символически.
Бог показывает Ионе, что сущность любви – это труд для кого-то, и внушает, что любовь и труд нераздельны. Каждый любит то, для чего он трудится, и каждый трудится для того, что он любит.

Забота и заинтересованность ведут к другому проявлению любви – к ответственности. Ответственность часто понимается как налагаемая кем-то обязанность, как что-то навязанное извне. Но ответственность в ее истинном смысле – это от начала до конца добровольный акт. Это мой ответ на явные или скрытые потребности человеческого существа. Быть ответственным, – значит, быть в состоянии и готовности отвечать.
Любящий же человек всегда чувствует себя ответственным. Жизнь его брата касается не только брата, но и его самого.
Он чувствует ответственность за всех ближних как за самого себя. Мать это побуждает к заботе о ребенке, главным образом о его физических нуждах. В любви между взрослыми людьми это преимущественно касается духовных потребностей другого человека.

Ответственность могла бы легко выродиться в желание превосходства и господства, если бы не было еще одного компонента любви – уважения. Уважение вовсе не страх и благоговение, а способность видеть человека таким, каков он есть, осознавать его уникальность и желать, чтобы другой человек максимально развил свою индивидуальность.
Уважение, таким образом, исключает диктат, насилие, корысть. Я хочу, чтобы любимый мною человек рос и развивался ради него самого, своим собственным путем, а не для того, чтобы служить мне. Если я люблю другого человека, я чувствую единство с ним, но с таким, каков он есть, а не с таким, каким мне хотелось, чтобы он был в качестве средства для моих целей.

Ясно, что уважение возможно, только если я сам достиг независимости, если я могу стоять на своих ногах без посторонней помощи, без потребности властвовать над кем-то и использовать кого-то. Уважение существует только на основе свободы. Как говорится в старой французской песне «L’amour est l’enfant de la liberte», любовь – дитя свободы и никогда – господства.

Однако уважать человека невозможно, не зная его; забота и ответственность были бы слепы, если бы их не направляло знание. Знание было бы пустым, если бы его не питала заинтересованность. Есть много видов знания. Знание, которое выступает элементом любви, не ограничивается поверхностным уровнем, а проникает в самую сущность. Это возможно только тогда, когда я могу переступить пределы собственного интереса и понять другого человека в его истинных стремлениях.

Я могу догадаться, например, что человек раздражен, даже если он и не проявляет это открыто; но важнее видеть скрытые причины этого состояния: он встревожен и обеспокоен, чувствует себя одиноким или виноватым… Тогда я знаю, что его раздражение – это внешнее проявление более глубинных переживаний, и я смотрю на него как на встревоженного и обеспокоенного, а значит, как на страдающего человека, а не только как на раздраженного.

Знание имеет еще одно, более существенное отношение к проблеме любви. Потребность в соединении с другим – как спасение от одиночества – тесно связана с желанием познать «тайну человека». Хотя жизнь уже в своих биологических проявлениях есть чудо и тайна, человек в его собственно человеческой ипостаси служит непостижимой загадкой для себя самого и для своих ближних.
Мы знаем себя, и все же, несмотря на все наши усилия, мы не знаем себя до конца. Мы знаем своего ближнего, и все же мы не знаем, кто он, потому что мы не вещь и наш ближний не вещь. Чем глубже мы проникаем в себя или в другого, тем больше цель познания удаляется от нас.
Однако мы не можем избавиться от желания раскрыть тайну человеческой души, увидеть сокровеннейшее ядро, которое и есть ее сущность.

Есть один – отчаянный – путь познать тайну: это путь полного господства над другим человеком, господства, которое сделает его таким, как мы хотим, заставит чувствовать то, что мы хотим; превратит его в вещь, нашу полную собственность.

Высшая степень такой попытки познания обнаруживается в крайностях садизма, в желании и способности причинять страдания другому: пытать его, мучениями заставляя выдать самое сокровенное о себе. В этой жажде проникновения в тайну другого – и соответственно нашу собственную – состоит сущностная мотивация жестокости и разрушительности.

Мы часто наблюдаем подобный способ познания у детей. Ребенок берет какую-либо вещь и разбивает ее ради того, чтобы увидеть, что у нее внутри; или же безжалостно обрывает крылья бабочке, чтобы разобраться, как она летает. Жестокость сама по себе мотивируется чем-то более глубинным: желанием познать тайну вещей и жизни.

Другой способ раскрытия сокровенного – это любовь. Любовь представляет собой активное проникновение в другого человека, когда жажда познания удовлетворяется благодаря единению. В акте слияния я познаю тебя, я познаю себя, я познаю всех – и я «не знаю» ничего. Я обретаю таким путем – благодаря переживанию единения – знание о том, чем человек жив и на что способен, но это знание невозможно получить лишь с помощью рассудка. Садизм, хотя и мотивирован желанием познать тайну, все же оставляет человека таким же несведущим, каким он был и прежде.

Я расчленил другое существо на части, и все, чего я достиг, – это разрушил его. Любовь – единственный путь познания, на котором посредством единения возможно найти сакраментальный ответ. В процессе отдавания себя и проникновения в глубь другого человека я открываю нас обоих и узнаю Человека.

Страстное желание раскрыть тайну человеческой сущности выражено в дельфийском призыве «Познай себя!». Это – основная пружина всей психологии. Но желанная цель познать всего человека никогда не может быть достигнута обычным путем – с помощью мысли. Даже если бы мы знали о себе в тысячу раз больше, то и тогда мы никогда не достигли бы самой сути. Мы, а также и наши ближние все же продолжали бы оставаться загадкой. Любовь же выходит за пределы рационального, позволяя пережить небывалое – чувство единства. Однако рассудочное осмысление, т.е. психологические знания, – необходимое условие постижения объекта любви.

Я должен знать другого человека как самого себя, чтобы возможно было увидеть, каков он в действительности, или, вернее, чтобы преодолеть иллюзии, искажающие его реальный образ. (Приведенное утверждение имеет важное значение для понимания роли психологии в современной западной культуре. Хотя огромная популярность психологии свидетельствует об интересе к познанию человека, она в то же время говорит о дефиците любви в человеческих отношениях нынешнего времени. Психологические знания, таким образом, становятся подменой собственного опыта любви.)

Забота, ответственность, уважение и знание взаимозависимы.

Они представляют собой набор установок, которые должны быть заложены в зрелом человеке, т.е. в индивиде, который развивает свои созидательные силы, который хочет иметь лишь то, что он создал, который отказывается от нарциссических мечтаний о всезнании и всемогуществе, который пришел к смирению, основанному на внутренней свободе, обретаемой только в истинно созидательной, творческой деятельности.
Но над всеобщей жизненной потребностью в единении возвышается более специфическая – биологическая потребность в соединении мужского и женского начал.

Те же самые единство и полярность мужского и женского начал существуют и в окружающей природе. Есть полярность земли и дождя, реки и океана, ночи и дня, тьмы и света, материи и духа.

Ошибка З.Фрейда, который видел в любви исключительно выражение, или сублимацию, полового инстинкта вместо того, чтобы признать, что половое желание – лишь проявление потребности в любви и единении. Но ошибка Фрейда лежит глубже. В соответствии со своим физиологическим материализмом он видит в половом инстинкте результат заданного химическими процессами напряжения в теле, причиняющего боль и требующего облегчения.
Цель полового желания, по Фрейду, состоит в устранении этого болезненного напряжения; половое удовлетворение – в достижении такого устранения. Этот взгляд имеет основание в том смысле, что половое желание ощущается так же остро, как голод или жажда, когда организм не получает достаточного питания.

Половое желание, согласно данной концепции, это страстное томление, а половое удовлетворение устраняет это томление. На деле же, если принять эту концепцию сексуальности, идеалом полового удовлетворения окажется мастурбация. Фрейд начисто игнорирует психобиологический аспект сексуальности, женско-мужскую полярность и желание преодолеть эту полярность путем единения. Вероятно, крайняя патриархальность Фрейда привела его к заблуждению, что сексуальность как таковая есть мужское качество и, следовательно, можно игнорировать специфически женскую сексуальность. Он выразил эту идею в работе «Три взгляда на теорию пола», утверждая, что либидо имеет, как правило, мужскую природу, независимо от того, в ком оно проявляется – в мужчине или женщине. Та же идея в рационализированной форме выражена во фрейдовской теории, по которой маленький мальчик воспринимает женщину как кастрированного мужчину, а сама она ищет для себя различных компенсаций отсутствия мужских гениталий.
Но женщина – это ведь не кастрированный мужчина, и ее сексуальность специфически женская, противоположная «мужской природе». Половое влечение лишь отчасти мотивировано необходимостью устранения напряженности, основу же его составляет стремление к единению с другим полом.

Мужественность и женственность наличествуют в характере так же, как и в половой сфере. Мужской характер определяется способностью к анализу, проникновению вглубь, потребностью к руководству, активностью, дисциплинированностью и отвагой; женский – способностью продуктивного восприятия, чувством реальности, выносливостью, склонностью опекать других. (Следует иметь в виду, что в каждом индивиде присутствуют и те и другие качества, но, как правило, с преобладанием тех черт, которые относятся к «ее» или «его» полу.)

Очень часто, если у мужчины черты характера его пола не развиты и эмоционально он остался ребенком, человек будет стараться компенсировать этот недостаток преувеличенным подчеркиванием своей мужской роли в сексе. Таков Дон Жуан, которому нужно было доказать свою мужскую доблесть в сексе, потому что он внутренне не уверен в своей мужественности в смысле характера. Если недостаток мужественности принимает крайнюю форму, то извращенным заменителем мужественности становится садизм (употребление силы). Если женская сексуальность ослаблена или извращена, это трансформируется в мазохизм или собственничество.

Развитие рода человеческого, насколько мы знаем, можно характеризовать как отрыв человека от природы, от матери, от уз крови и земли. В начале человеческой истории человек, уже будучи лишен первоначального единства с природой, все еще пытается удержать эти первоначальные связи.

Цепляясь за них, он ищет безопасности, все еще чувствуя тождество с миром животных и растений. Во многих примитивных религиях животное превращается в тотем: в наиболее торжественных религиозных действах и во время войны надеваются маски зверей и птиц; животным поклоняются, как Богу.

На более поздней стадии развития, когда человеческое умение уже развилось до уровня ремесла и искусства, когда человек не зависит более исключительно от даров природы, которые находит, и животных, которых убивает, он превращает в Бога продукты своих собственных рук.

Это стадия поклонения идолам, сделанным из глины, дерева или золота. Человек проецирует свои собственные силы и умения на сделанные им вещи;
так, в отчужденной форме, он поклоняется своей собственной доблести, своим способностям. На еще более зрелой фазе развития человек придает своим богам форму человеческих существ. Вероятно, это могло случиться только тогда, когда посредством самосознания он открыл себя как высшую и достойнейшую «вещь» в мире.